Почему ЦБР я верю больше, чем политикам
11 сентября будет очередное заседание Центрального Банка России. Он пытается двигаться вслед за ЦБ развитых стран. Изначально это проявилось в желании таргетировать инфляцию, позднее к этому добавилось стремление делать макроэкономические прогнозы. В ходе прошлого заседания, по-моему, обозначилась новая тенденция — стремление расширить круг компетенций, включив в него экономический рост. Инструменты, которые имеются в распоряжении ЦБ, расценивают эти задачи как взаимно противоположные. В отличие от политиков, у которых список предвыборных обещаний, программа действий и сами действия — совершенно не пересекаются, ЦБ вроде как осуществляет более последовательную программу, и в какой-то степени более честную. В надежде на это я внимательно читаю комментарии ЦБ по ставке, и совершенно пропускаю мимо ушей заявления политиков.
Однако для того, чтобы читать правильно эти комментарии, следует понимать язык центробанкиров. Не претендуя на истину в последней инстанции, распишу, как я понимаю их завуалированные послания рынкам. В комментарии от 31 июля (рубль уже падал, но был ещё ниже 60 за доллар, а политики вовсю говорили, что дно кризиса пройдено) мы читаем в самом начале:
Совет ...принял решение снизить ключевую ставку c 11,50% до 11,00% годовых, учитывая, что баланс рисков по-прежнему смещён в сторону существенного охлаждения экономики, несмотря на некоторое увеличение инфляционных рисков.
Во-первых, ставка снижена, во-вторых — риски охлаждения экономики, о которых ранее было упоминание только после инфляции, перешли на первый план. К тому же появилось осознание, что если ЦБ не будет проводить стимулирующую политику, то этого не сделает никто. У правительства нет возможности брать в долг на рынках и нет желания вовсю использовать валютные резервы.
Далее ЦБ прогнозирует замедление инфляции до 7% уже через год и до 4% в 2017-м. Такой низкой инфляции никогда не было в современной России. И означают столь низкие цифры вовсе не благо для потребителей в виде роста цен темпами «как у людей», а серьёзное падение уровня жизни. Настолько серьёзное, что перекроет эффект от ослабления рубля и то, что наша экономика является развивающейся, то есть «догоняет» уровень жизни (читай, цены на услуги) в развитых странах. Хотите подтверждение? Этой фразой оканчивается первый абзац основного текста комментария:
Снижение потребительского спроса на фоне существенного сокращения реальных доходов ограничивает рост потребительских цен.
Наверняка эта фраза вызывает недоумение, ведь практически каждый поход в магазин мы отмечаем рост цен. Подавляющее большинство товаров как минимум на треть отражают динамику доллара в своей цене, но ведь есть множество услуг. Там рост цен не настолько заметный, а услуги всё же составляют более половины нашей внутренней экономики. За счёт этого сектора услуг, судя по всему, и ожидается замедление роста цен в стране: возвращение людей в дешёвые парикмахерские вместо салонов, оптимизация расходов на транспорт, меньше походов в рестораны. Поверьте, этот процесс будет весьма болезненным, как для бизнеса, так и для потребителей.
Кроме того, важно также приближение рынка кредитования к относительному насыщению. Те люди, которые могут взять кредит и видят в этом необходимость (скажем, для покупки бытовой техники) явно сделали это раньше неоднократно. Поэтому им осторожные банки уже не так охотно выдают новые кредиты. Отсюда и следующая фраза в комментарии ЦБ о причинах низких темпов роста денежной массы:
...наряду с сохранением высокой долговой нагрузки и повышенных требований к качеству заёмщиков и обеспечению обусловливает низкие годовые темпы роста кредитования.
Если Центральный банк и впрямь далее намерен стимулировать экономику, то обратит внимание на эту тенденцию и продолжит давить на газ, снижая ставку. Если будут дальнейшие снижения ставки, за которыми последует соответствующее снижение ставок по кредитам банкам, то можно будет надеяться на волну перекредитования под более низкие проценты. Но это в будущем и скорее «возможно», чем «вероятно».
Раньше на Руфабуле я уже писал, почему низкий уровень безработицы в России не является благом. Причина состоит в сокращении экономически активного населения (одни стареют, другие отказываются от попыток найти официальную работу). На этом же настаивает ЦБ, одновременно подчёркивая, что экономическая ситуация на конец июля ухудшилась в сравнении с первым кварталом. Тут ЦБ правильно смотрит на значения год к году, а не на месячную динамику, которая была худшей в первые месяцы этого года. Сравнение к тому же периоду годом ранее — это динамика экономики, её скорость, а к предыдущему — что-то вроде второй производной, ускорения, если говорить в терминах физики. К тому же ЦБ отмечает главное отличие России от западных экономик:
подстройка рынка труда к новым условиям происходит в основном за счёт снижения заработной платы и роста неполной занятости.
Другими словами, надежды на рост экономики благодаря потребителям не существует. Равно как не существует и надежды на рост инвестиционного спроса, о чём говорится ниже в комментарии. За шесть недель, прошедших с того заседания, ситуация ухудшилась как в отношении потребительской активности, так и в плане инвестиций. Единственной причиной не проводить ещё более резкие смягчения политики выступает падение курса рубля, что усиливает инфляционное давление. Из-за инфляции, на мой взгляд, существует риск, что ЦБР не снижал ставку так сильно, как следовало, в июле. И не сделает этого в полной мере в сентябре.
Заметьте, не было никаких надежд на импортозамещение, о которых мы так часто слышим от говорящих голов по ТВ. Как раз напротив, было сетование на падение активности в стране и невозможность стимулировать экономику через снижение ставок из-за нежелания банков раздавать кредиты и отсутствие инвестиций.
Из такой ситуации есть два выхода. Я, конечно, за снижение ставок. Считаю, что нет смысла бояться, будто их падение вызовет рост цен. Ведь этого не произошло нигде в мире в последние годы. Зато сближение их с зарубежными аналогами позволит в меньшей степени зависеть от зарубежного финансирования.
Однако у ЦБ может быть другой взгляд на ситуацию. Например, может быть произведено минимальное снижение ставки на 50 б.п. до 10.5%, но также объявлено о мерах, призванных заместить выпадение инвестиционного спроса. Также возможны меры по стимулированию потребительского кредитования, помимо существующих мер поддержки рынка первичного жилья. Это было бы неплохо, но будет действовать слабей и гораздо сложней, чем простое и понятное снижение ставок.
Сейчас стимулирование спроса на новые дома и автомобили уже не поможет. Надо помогать экономике в больших масштабах — помогать потребительскому спросу на бытовую технику и в целом сокращать долговую нагрузку путём снижения ставок на всём рынке, а не только в отдельных отраслях.
