Идти к успеху, менять город, влиять на власть…

Как живется гражданским активистам в Украине? Какие настроения царят там после Майдана? Чего было больше в этой стране за последние годы — реальных достижений или нерешенных проблем? И более конкретно — что могут изменить несколько человек в миллионном городе?

...Разбитые дороги, грязь на улицах, неотвязные ЖКХ-проблемы, да еще и экономический кризис — казалось бы, как тут не впасть в депрессию... Да и кому надо обустраивать что-либо, кроме своего семейного благополучия — разве что чудаковатым неудачникам... То, что гражданский активист вполне может быть модным и успешным, смогли доказать организаторы проекта К12 — реализовавшие уже не один десяток различных социальных инициатив. Правда, не в России, а в Украине — а именно в новорожденном городе Днепре, когда он еще был Днепропетровском. Мы беседуем с основателем проекта, а с недавнего времени — еще и депутатом городского совета Дмитрием Хозиным.

1. Начало

— Что побудило тебя заняться именно социальными проектами?

— Мне бизнес сам по себе не доставляет удовольствия — намного приятнее заниматься тем, что приносит пользу еще и другим, тогда ты гораздо комфортнее чувствуешь себя в обществе.

Вначале мы хотели присоединиться к какой-нибудь уже существующей организации. Но большинство из них — это сегодня либо пьянки-тусовки, либо поездки за границу, либо организации из одного человека, который считает, что он лидер — но рядом с ним никого нет.

— А кто был рядом с вами? Вам удалось как-то привлечь людей?

— Ну сейчас все хотят отдыхать, развлекаться, фотографироваться в инстаграме... И потому мы устроили игровой квест, наш слоган был: «Жизнь — это игра». Квест состоял из 12 уровней — отсюда, собственно, и пошло название К12. За победу было обещано 10 000 гривен — для нас тогда это была очень приличная сумма — причем, ежемесячно.

— Ничего себе призовой фонд... Откуда вы сразу взяли такие деньги?

— На тот момент их у нас не было. Квест предполагался на пять лет, и его финальной задачей было... стать мэром города — который примерно такую зарплату и получает. Ну, еще можно было создать свой бизнес-проект с таким же доходом.

Мы сделали провокационные плакаты «Разыскивается мэр. Вознаграждение 10 000 гривен» — и собрали огромный зал...

— С чего же начался ваш путь к мэрскому креслу?

— В первый месяц все должны были познакомиться, параллельно выполняя какие-то задания — убирали мусор, изучали историю города. А на следующих уровнях мы стали учиться базовым навыкам жизни — писать тексты, выступать публично, управлять бизнесом...

— А кто вам разрабатывал эту программу?

— Обычно мы приглашали эксперта часа на два: обсуждали с ним, что надо рассказывать, потом перерабатывали, дополняли чем-то своим. И даже когда наша организация была никому не известна, всё равно многие стремились нам помогать, чтобы что-то из нас вырастить. Некоторые даже хотели выступать бесплатно — но мы все равно давали им шоколадку и сто гривен.

Но, например, тренинги ораторского искусства — они в принципе очень слабые: обычно там упражняется только тот, кто ведет тренинг. Лучший способ учиться говорить — это участвовать в дебатах. И мы стали дебатировать...

Научившись писать, мы начали издавать свою газету «К12», которую потом распространяли по городу. Причем, задания для журналистов тоже порой были весьма необычными — допустим, взять интервью у бомжа. Всем сразу стало интересно — все вышли разыскивать бомжей, некоторые даже сняли видео.

А затем нужно было взять интервью у мэра города, у губернатора... У некоторых первые статьи были настолько позитивными, что мы попросили: пообщайтесь еще с кем-нибудь, хоть с секретаршей — чтобы было второе мнение. Брали интервью, естественно, через друзей — просто поговорить. И после этого некоторые говорили: блин, так бомжи на самом деле куда лучше...

А потом мы уже начали делать различные социальные проекты...

2. Проекты

— То есть вам удалось решить проблему с людьми всего лишь пообещав им возможное избрание мэром города?

— Нет, конечно. В квесте изначально зарегистрировалось около 100 человек — и несмотря на регистрационный взнос в 5 долларов, человек 30 из них не дошло даже до первого задания. Для того, чтобы люди участвовали в проектах, нужно было, чтобы эти проекты тоже были креативными.

Допустим, акцию за строительство пластикоперерабатывающего завода мы превратили не просто в субботник, а в регату на плотах по Днепру. Каждая команда должна была, разумеется, прийти к финишу первой, но перед этим — сделать себе плот из пластиковых бутылок, собранных по городу. Победители получили какие-то призы — но это делали уже не организаторы К12, а сами люди.

Где-то в течение года мы провели кучу разных вещей — люди узнали, чем мы занимаемся и как... И тогда наше движение стало еще больше.

Итак, первый шаг по улучшению жизни в мегаполисе оказался вполне понятным и простым — убрать мусор.

Правда, ездить туда по имеющейся дороге оказалось все-таки сложно, а за зиму цыгане из окрестных сел разворовали все то, что с трудом туда завозилось. Фестиваль пришлось перенести ближе к городу.

...Но, казалось бы, что уж точно невозможно решить усилиями нескольких людей — так это нависающую над каждым городом-миллионником проблему транспортного коллапса: вечно забитых маршруток и недостроенного метро, на которое у бюджета как всегда нет денег... Однако, выход был найден и здесь. Предвосхищая появление Uber’a, активисты разработали специальный сервис «Попутчик», благодаря которому, владельцы машин могут кооперироваться с теми, кто желает проехать в то же время по тому же самому маршруту. Упростив перемещение по городу, пользователи программы нашли еще и новых друзей.

— И сколько человек, в итоге, сейчас задействовано в ваших проектах

— Общее число участников, со всеми волонтерами, сейчас уже сложно определить. На фестивале в последний раз их было человек двести. Но далеко не все из них идут в другие проекты.

— А какое у вас финансирование? Традиционно гранты?

— Мы никогда не жили на грантах и мы не планируем делать это в дальнейшем. С одной стороны, грант — это хорошо, а с другой — ты делаешь задачу других людей. И еще мы замечаем, как у некоторых организаций в связи с этим снижается эффективность — если раньше любая возникающая идея просто бралась и делалась, то сейчас люди думают: а может быть, под нее можно грант получить... А пока искали — идея и остыла.

— Но ведь все эти ваши социальные инициативы уже явно невозможно было бы делать на одном лишь энтузиазме, совершенно без денег...

— И поэтому на следующем этапе квеста мы решили все стать бизнесменами.

У нас идеология такая: если человек занимается общественной деятельностью, то он должен быть сам по себе успешен — иначе ему будет сложно заниматься еще и налаживанием жизни других людей. Кроме того — мы теряли студентов. В один прекрасный момент жизнь каждого бьет по голове и говорит: вот у тебя жена, ребенок, еще что-нибудь. И как только студент превращается в работника, его жизнь становится предопределена чуть ли не до смерти и ни на что другое времени уже нет.

А пенсионеру в нашей стране еще хуже — если учитывать, какую пенсию он получает. Поэтому бизнес — это одна из задач, которую нам нужно было решить. Хотя часть людей вполне комфортно чувствуют себя просто участвуя в социальных проектах и работая на обычной работе.

3. Бизнес

— И что у вас за бизнес?

— Начали мы с арт-кафе на набережной. Оно было сделано руками волонтеров, которые вообще ничего не понимали в ресторанной сфере — но, тем не менее, что-то находили на свалках, всё это красиво оформляли, сами выпиливали декор... И оказалось, что это нравится людям: тогда как раз был в тренде интерьер дешевый, но сделанный с душой. С первого же дня наше заведение стало пользоваться успехом. Прибыли мы, правда, поначалу не видели — потому что не сразу поняли, что надо отслеживать еще кучу вещей: вес выходящего блюда, контроль официантов на предмет воровства и т.д.. Но за полгода мы всё это наладили. Потом открыли новое заведение... А сейчас мы предоставляем работу где-то для 150-200 сотрудников: это семь кафе и туристический центр — он же хостел, он же креативное пространство и антикафе.

Активисты решили сделать крупнейший индустриальный центр Украины не только красивым, но еще и туристически привлекательным — причем, как для приезжих, так и для самих горожан. Туристический центр «Рыба Андрей» организует экскурсии на заводы и фабрики города, за кулисы Оперного театра и органного зала, а кроме того — пешие прогулки по центру города или сплав по Днепру под живую музыку.

— Не страшно ли было заниматься бизнесом человеку без большого опыта, да еще и собирающемуся заниматься политикой?

— Мы просто приняли решение начать бизнес. У нас из троих людей двое были с такой позицией, чтобы всегда всё решать очень быстро. И это потом передалось организации. По-моему, либо мы живем интересно, либо никак. И такая модель поведения изначально способствует переменам.

— Не у всех, к сожалению, всё так просто...

— Разумеется, я сейчас рассказываю скомканно — иначе, это была бы история надолго. У нас тоже много чего было — и чем дальше, тем этого больше. И сказать, что всё нам дается так просто, конечно, нельзя. На самом деле, каждый раз, как мы открываем следующий бизнес, сразу появляются идеи в духе: а, может быть, не будем больше брать новичков...

— То есть, например, конфликты между инвесторами все-таки возникают?

— Больших конфликтов у нас нет: никто не ссорился, не делил долю — потому что изначально всё строится на большом доверии. Мы не можем взять в бизнес человека, который своей целью видит только деньги. А если человек социально активен и близок нам по духу — то даже если в этот раз, по его мнению, что-то распределилось неправильно, он не будет жечь мосты: ведь есть история отношений, есть перспектива вхождения в следующие бизнес-проекты — и мы решаем этот конфликт в рабочем режиме.

В каждом бизнесе у нас есть правило: все, кто находится на этом этапе, имеют право присоединиться. Для вхождения в бизнес человек либо сам вносит сумму — она не такая уж большая, либо мы можем дать ему беспроцентный кредит на какой-то срок. Самый массовый бизнес у нас — это ресторан «Поплавок», в нем 21 инвестор.

Таким образом, у нас сейчас есть люди, которые владеют бизнесом — но бизнес ими не владеет, и они имеют время еще и на социальные проекты.

Хотя, конечно, с другой стороны, деньги — самый сильный мотиватор. У нас тоже есть куча людей, которые получают хороший доход и хотят получать еще больше: кажется, еще вот-вот и ты станешь счастливым... Поэтому из тридцати наших бизнесменов половина уже не активна в социальных проектах — но это тоже неплохо, пусть развивают бизнес для остальных. С бизнеса платим комиссию на наши проекты.

4. Политика

— Теперь, однако, вы занимаетесь не только социальными проектами, но уже и политическими?

— Мы сразу заявляли, что квест социально-политический — специально, чтобы отсечь тех, кто считает, что политика — дело грязное; а в то время слово «партия» у некоторых чуть ли не рвотный рефлекс вызывало. Это и сейчас есть, но теперь люди понимают, что заниматься этим всё равно надо.

— И как вы начали свою политическую деятельность?

— Она, в общем-то, сама началась — с Майдана.

Мы организовывали площадки для встреч с различными лидерами, когда им мешали арендовать помещения — были и такие времена. Когда к нам приехали лидеры «Демократического альянса», наше заведение оказалось якобы заминировано. Мины, естественно, никакой не нашли — но всех вывели и потом еще две недели допрашивали, на прослушку поставили...

Для того, чтобы люди пошли наблюдать на выборах, мы проводили акцию в нашем кафе: все, кто работал на избирательных участках, получал пиццу со скидкой.

А затем, совместно с другими организациями, которые занимаются борьбой с коррупцией, мы сделали проект «Громадський контроль» — начали проводить расследования, разбираться в том, как тратятся деньги коммунальных предприятий, как проходят заседания депутатских комиссий, вели онлайн-трансляцию всего этого...

Итак, еще один шаг по изменению городской среды — это контроль местных властей.

Также организация проводит серию обучающих тренингов под названием «Кухня активиста».

— Но так или иначе, сейчас ты уже не просто гражданский активист, но еще и депутат горсовета. Сложно было избираться?

— У нас пятипроцентный проходной барьер, и набрать столько для новой силы очень тяжело — потому что, как только социология это показывает, начинается такое мочилово, что мало никому не кажется. Поэтому выдвижение от своей партии мы пока решили оставить на будущее, когда у нас будет сильная команда — и начали договариваться с различными политическими силами. Два места нам дала «Солидарность» — кстати, единственная партия, у которой в предыдущем созыве были адекватные депутаты, мы с ними уже работали. Еще два места мы получили в «Самопомощи». Естественно, округа нам дали крайние — рабочие районы, где спокон веков поддерживали тех, кто отремонтирует подъезд. Тем не менее, два наших кандидата прошли, и мы нашли еще одного идеологически близкого нам человека, которому помогли построить кампанию. Т.е. сейчас из 64 мест у нас есть три в двух партиях.

Таким образом, по итогам пятилетнего квеста, у нас пока еще нет своего мэра. Сейчас мы решили доформировать команду и к следующему разу провести уже более длительную координацию.

— Как тебе работается в горсовете?

— Я в горсовете не работаю, депутат — это общественная нагрузка, хотя она отнимает у меня процентов семьдесят времени. Это, кстати, один из перекосов нашей системы — тебе приходится бесплатно заниматься развитием города, да еще и оплачивать из своего кармана работу помощников. Это в советское время депутат точил деталь на заводе, потом приходил в среду на сессию — голосовал, распределял бюджет в сотни миллионов, потом возвращался и продолжал за свои сто рублей точить деталь. А сейчас почти все депутаты — это бизнесмены, местные олигархи. На мой взгляд, депутат должен получать зарплату — чтобы нормальные люди, пришедшие сюда, могли чувствовать себя независимыми и работать.

— А какие наиболее серьезные проблемы в городе ты мог бы отметить как депутат?

— У нас отсутствует муниципальный транспорт. У нас дороги ужасные, а тротуаров просто нет. У нас недостроенное метро: это то, что каждая власть обещает и не может сделать — потому что под землей деньги очень хорошо уходят.

Очень серьезно стоит проблема энергоэффективности. В прошлом году мы впервые за всю историю Украины задумались о том, куда у нас уходит электричество, газ — потому что платить за них стали в разы больше. Сейчас, когда идешь по спальному району, то видно: там утепляют, здесь переходят на новые установки... Я живу в частном доме: он построен по канадской технологии, с утеплителем — и у меня в принципе нет газа, только электрическое отопление, электроплита и духовка с бойлером. И всё электричество обходится в 270 гривен. А в таких же по площади квартирах платят в 3 раза больше — просто потому, что дома построены по другой технологии и используют неправильные системы отопления.

Всё остальное — более общее. Тотальная коррупция... На самом деле, это вообще ключевая проблема. То есть, все воруют всё, в ЖКХ дома практически не обслуживаются — и, несмотря на то, что бюджеты огромные, мы не получаем ничего.

— И что депутат вообще может делать для решения этих проблем?

— Сейчас, в отличие от предыдущих выборов, ни «Оппозиционный блок», ни «Укроп» не смогли самостоятельно сформировать большинство — и задачей наших депутатов было сделать так, чтобы большинство работало на проведение реформ, на установление в городе новых правил игры. Недавно у нас это получилось — была создана «Демократическая коалиция». Так что будем внедрять наше видение развития города.

Одно направление нашей работы — это пытаться влиять на какие-то серьезные вещи. Понятно, что ЖКХ, транспорт, земля — это очень денежные сферы, и их будут занимать те же «Укроп» или «Оппоблок». Поэтому наши инструменты здесь — это хотя бы не ставить свои подписи под решениями, выступать на сессиях, привлекать внимание СМИ, писать свои законопроекты — которые заставляли бы власть действовать более прозрачно.

Вообще же мы хотим показать эффективность в каком-нибудь маленьком, отдельно взятом кусочке. Поскольку мы уже организовывали экскурсии и фестивали, то хотим взять что-нибудь в сфере культуры — либо парк, либо библиотеку — и сделать это гордостью Днепропетровска. Мы даже готовы вкладывать туда свои деньги как в собственный социальный проект — но так, чтобы было эффективно.

Например, взять нашу городскую библиотеку: у нее бюджет 15 миллионов гривен. Когда мы делали оценку посещаемости, то увидели, что обслуживание одного человека за год обходится в 8 500 гривен. За такие деньги проще подарить человеку ноутбук и оплатить на год доступ в интернет. Тем не менее, эта структура работает. И вот так у нас работают все структуры. А на «загнивающем Западе» — я был в библиотеке в Германии — там очереди стоят!

Первую попытку осовременить государственную библиотеку активисты предприняли еще в декабре 2014 г.. Было предложено изменить дизайн помещений, подход к клиенту, информирование о событиях в соцсетях... Однако, предложения продлить рабочий день до 22 часов, нанять молодых сотрудников и публиковать штатные зарплаты — встретили сопротивление директора, заявившей о едва ли не «рейдерском захвате». Впрочем, недавно директор одного из филиалов все-таки пошла навстречу молодежи — и ряд предложений активистов сейчас там реализуется; в частности, на базе библиотеки создается коворкинг-центр.

5. Общество

— Судя по твоему рассказу про избирательную кампанию, административный ресурс перед выборами используется не только в России...

— Админресурс — он, на самом деле, за тех, кто у власти. Так как у нас восточный регион, здесь к власти всегда приходила «Партия регионов», и сейчас тоже больше всех набрал «Оппозиционный блок».

Раньше правила были очень жесткие — вроде как демократия, но в то же время... некоторые партии — непарламентские — не должны были зарегистрироваться, некоторые — не должны были пройти, некоторые могли пройти, но их кандидат в мэры не мог победить... А по мажоритарной системе вообще был принцип: если побеждает не «Партия регионов», то начинаются «титушки», что угодно — и пока не победит нужный кандидат.

Люди, понятно, этого не замечают — почти никто не вникает в местную политику. Вот у вас кто-нибудь знает депутатов своего городского совета? И у нас большинство не знает. И если у кого-то что-то фальсифицируют — пусть, мол, сам разбирается...

Одно время вообще было так: выступаешь в сессионном зале, все депутаты — уважаемые люди... И вдруг тебе в открытую говорят: а вам еще повестка из военкомата не приходила?

— И это было уже после Майдана?

— Ну, все-таки еще в прошлом созыве. Сейчас повестки уже не присылают.

После Майдана многое поменялось. Всё равно, конечно, все воруют — просто, например, раньше я никак не смог бы стать депутатом, а сейчас — захотел и стал. В 2013 году, когда я подавал документы — их подделали и меня не зарегистрировали. Сейчас та же самая женщина — но теперь уже сделала всё хорошо. Видимо, побоялась...

— Значит, перемены в обществе все-таки есть?

— У большинства людей как было всё плохо, так и есть — и они по-прежнему говорят: нас все всегда кидают. Но активная прослойка людей — если раньше она была ноль-ноль-сколько-то, то сейчас она, может быть, 0,1% или даже 1%. Смотря как считать: кто-то просто жертвует деньги, кто-то начал действовать сам. Но вот это изменение доли процента людей — оно ключевое.

Эти выборы — первые, когда люди начали вникать в местную власть. И я думаю, что, чем дальше, тем больше это будет заметно — потому что, благодаря децентрализации, у нас денег на местах становится всё больше, и местная власть начинает на что-то влиять. И, может быть, лет через двадцать мы будем своих депутатов знать уже лучше, чем депутатов Верховной Рады.

Нас очень сильно мотивирует отсутствие государства. Даже после Майдана-2004 все думали: мы избрали Ющенко — теперь пусть этот парень всё сделает. А после последней революции Украина просто стала другой. У нас появилось несметное количество волонтеров — раньше такого никогда не было. И фактически, они заставили работать все государственные институты. Но, в основном, волонтеры направлены на войну — потому что жизнь людей важнее, чем борьба с коррупцией.
Если бы не война, то я думаю, что Украина наверное уже обгоняла бы Италию. Но на войну сейчас всё списывают, и я не исключаю, что ее даже специально будут поддерживать, чтобы просто было оправдание: не надо сейчас революции, у нас же война...

— А получается ли у общества влиять на власть?

— Что-то меняется, но в основном меняются люди, сидящие на потоках — и то не на всех. Реформы не делаются, за исключением реформы полиции и ProZorro — да и эти тоже активно саботируются. Сопротивление идет огромнейшее, и пока что коррупция побеждает. Но я все-таки думаю, что у Украины и, в частности, у Днепра сейчас есть шанс — однако, для того, чтобы воспользоваться этим шансом, гражданскому обществу и тем немногим честным людям, которые есть во власти, нужно приложить титанические усилия.