Геополитический пациент
Новый обзор русской блогосферы: предчувствие большой войны, похождения Трампика, перестановки коней в правящих кругах и торжество советского православия.
Державная аналитика
Интересно, в 40 году н.э. римские политологи тоже две недели увлеченно обсуждали, какие задачи предстоит решать коню на его новой должности?
Очеловечивание диктатуры
10 лет назад убили Анну Политковскую. Это событие стало реперной точкой в истории России, после которой не замечать стремительную фашизацию страны стало попросту невозможно. Конечно, к тому моменту Россия уже прошла через взрывы домов в Москве, трагедию в Беслане и «Норд-Ост», но физическое уничтожение политического оппонента стало тем водоразделом, после которого любой человек, обладающий хотя бы минимальной интеллектуальной честностью, уже не мог отрицать фашистскую природу сложившегося в России политического режима. Характерно, что скатывание страны к диктатуре проходило на фоне непрекращающихся попыток «прогрессивной общественности» очеловечить режим изнутри.
«Ядерную зиму в подвале не пересидишь. Плутоний миксером не перемелешь»
Вы отравлены! Слушайте, вы верите, что все это делается на полном серьезе? Все эти погромы выставок, запреты абортов, отказ от программы утилизации плутония, «долой Толстого» и т.д. и т. п. Что человек, призывающий изъять классиков из школьной программы, искренно считает себя борцом за нравственность.
Нет, он разумеется считает себя борцом за нравственность среди друзей-товарищей -подчиненных, но ночью, наедине с собой? Неужели он не чувствует всей, мягко говоря, несерьезности своей борьбы? В то время, когда большие дяди пилят по-настоящему огромные бабки и ведут по-настоящему безнравственный образ жизни, он (или она) прикидывается клоуном и развлекает на манеже публику. «Привстал, оправился, хотел отдать поклон, Упал вдруго́рядь — уж нарочно, — А хохот пуще, он и в третий так же точно». .
То есть, если уважаемой публике нравятся подобные номера, то пожалуйста — получите. Придумать другую психологически достоверную мотивацию невозможно, ведь эти граждане не среди пастухов в пустыне воспитывались, современные люди, часто с университетским образованием. Плавали, знают. Но вышестоящими товарищами утвержден некий сценарий новейшей российской истории в жанре комикса. Сценарий требует и они хохмят.
Почему и с какой целью утвержден именно этот дурацкий сценарий они могут лишь догадываться, не в их компетенции сценарии разбирать. Сказано «Алле», значит «Алле».
В этом же ключе, на мой взгляд, следует рассматривать и последний хит сезона — всероссийские учения по гражданской обороне, в которых собираются задействовать 40 миллионов человек. То есть всех государственных служащих, бюджетников и случайных прохожих.
«Товарищ! Вы отравлены!
— Кто отравлен? — закричал Остап, вырываясь. — Пустите!
— Товарищ, вы отравлены газом, — радостно повторил санитар. — Вы попали в отравленную зону! Видите, газовая бомба».
Весело и забавно попасть на таких учениях в бомбоубежище, особенно если там вас ожидает нежданное знакомство с «нежной и удивительной». Ну какая газовая атака, в наше время, помилуйте. А тем более, ядерное нападение? Да и не поможет ничего, если грянет всерьез. Ядерную зиму в подвале не пересидишь. Плутоний миксером не перемелешь.
Короче, несерьезно все это. И дяденьки со скучными лицами, которые будут названное действо организовывать, лучше всех это понимают. Но работа есть работа, так что: «Товарищ! Вы отравлены»!
Кажется, ничего в этом страшного нет. Ну, подумаешь — учения! Хочешь мира — готовься к войне, можно и другие банальности к случаю подобрать.
Но вот вопрос, когда в нашей стране в прошлый раз проводились учения такого масштаба? На моей памяти (родился в 1956 году) ничего подобного не происходило. Я нашел данные относящиеся к 1939 году, но тогда задействовано было всего 5 миллионов человек. И через два года началась большая война. В той войне погибло (по разным данным) от 20 до 30 миллионов наших соотечественников. Можем повторить? Хотим повторить?
Масштаб учений сейчас планируется в восемь раз больший. Потери, в случае новой войны, планируются соответствующие?
Даже если это комикс, то избыточно страшный. Прямо фильм ужасов. Хорошо, если он останется лишь на экране. Но чутье подсказывает, что герои этого ужастика, все эти Доктора Осминоги, Принцессы Питоны и Стервятники давно материализовались и научились давать плодовитое потомство. На бескрайних просторах России им уже тесновато. Впрочем, хватает такого зверья и в других странах. И от того, как в известной песне Высоцкого: «Страшно, аж жуть».
А самое печальное то, что мы с вами являемся не только зрителями, но и участниками этого жутковатого спектакля, но участниками, от которых практически ничего не зависит. Не режиссеры, даже не актеры, так — траченный молью театральный реквизит, который не жаль и испортить, ради хорошей премьеры.
Русские бабы новый сошьют, или нарожают. Если переживут премьеру.
Уход кремлёвского клана
Четверть века назад распался Советский Союз — жесткая управленческая система, опиравшаяся на привлекательную для многих идеологию (ее приверженцы сохранились до сих пор), ядерное оружие и вторую в мире (по объему) экономику. Причем если мы беспристрастно посмотрим на цифры, то версия, что страна пала под грузом исключительно экономических проблем, окажется не столь уж правдоподобной — нынешнее 48-е место России по ВВП на душу населения несколько хуже 28-го у СССР.
Неконкурентоспособность экономики, несомненно, была одной из проблем, приведших к распаду страны. Но, на мой взгляд, СССР подвела именно жесткая управленческая модель, не сумевшая адаптироваться к происходящим в мире переменам. В какой-то момент количество вызовов, на которые надо было формировать управленческие реакции, превысило возможности централизованной системы, замкнутой на полтора десятка стареющих мужчин.
Наличие на «вторых этажах» молодых тогда Алекперовых, Черномырдиных и Назарбаевых не помогло. Источник легитимности всей системы был один — Политбюро, — и система уже сама выстраивалась под этот источник, под его способность (а в 1980-е, скорее, уже неспособность) воспринимать и перерабатывать информацию, под его фобии и пристрастия. В экономике это вело к монополизации, к блокированию инноваций и упрощению структуры хозяйства. Аналогичные процессы шли в обществе, культуре и науке (с редкими прорывами типа балета, Гайдая и космоса на фоне общей стагнации). Поэтому, когда система столкнулась с многочисленными, хотя и абсолютно некритическими вызовами (падение цен на нефть, гонка вооружений, Афганистан, Чернобыль, прорывы в биотехнологии и кибернетике), она не смогла дать ответы и развалилась — вместо того, чтобы адаптироваться и выйти из кризиса более крепкой.
Прошло 25 лет, и мы видим все те же признаки — монополизация, попытка удержать все в руках через узкую группку доверенных «помощников», а как результат — коррупция, стагнация, неэффективность и подспудное, но повсеместное осознание факта: эта система, столкнувшись, например, с неизбежным кризисом смены власти, точно так же развалится, возможно похоронив под собой страну.
На самом деле ко все более вероятному событию (куда деваться — возраст), результатом которого станет смена власти, стратегически готовятся многие: от Вашингтона и европейских столиц до Казани и Центороя. И только в Кремле по понятным причинам делают вид, что их хозяин будет жить вечно и вечно же будет в состоянии удерживать свое жадное и неэффективное окружение от совсем уж самоубийственных шагов.
Я не верю в способность Путина измениться и начать менять систему, делая ее более адаптивной и пригодной к функционированию в реалиях XXI в. Он, на мой взгляд, уже психологически слишком стар и слишком боится перемен. Скорее всего, перемены нам придется производить уже после его ухода, после преодоления острой фазы того кризиса, который уже начался, но еще вовсе не достиг своего пика.
Совершенно очевидно, что огромная страна со все еще большим, достаточно образованным населением и разнообразной культурой, претендующая на лидерство в мире, в XXI в. не может дожидаться, пока управленческие сигналы пройдут через голову одного человека. Подобным образом государства не функционируют уже не только в западном мире. Ничего подобного нет уже и в наиболее динамичных и вроде более любимых российской властью Китае и Индии. Описанная модель характерна разве что для стран Средней Азии с их постоянными «референдумами» о продлении и расширении полномочий местных «нацлидеров» и постоянной же перекройкой законодательства в угоду одной персоне, т. е. тому же «нацлидеру». Надо помнить, однако, что среднеазиатские страны ни на какую определяющую роль в мире, в отличие от России, не претендуют и конкурировать с сильнейшими державами не пытаются.
Реформа государства необходима, и набор шагов для этого очевиден и теоретически может быть произведен уже сегодня. Ключевая задача — воссоздание местного самоуправления и передача на этот уровень полномочий и источников средств для решения подавляющего большинства вопросов, которые волнуют обычного человека. Только такой механизм способен придать динамику развитию страны, вовлечь в общественную и экономическую активность широкие круги граждан, обеспечить мотивацию власти работать в их интересах, сделать Россию конкурентоспособной и по качеству жизни, и по темпам роста.
Однако такой механизм потребует наличия реального политического представительства (парламентов) в масштабах региона и страны, а также независимой системы разрешения споров (судебной системы), поскольку выделяющаяся энергия общества, будучи ограниченной нынешней пропускной способностью «вертикали», попросту разнесет ее в клочки. Поэтому первым шагом должна стать реформа федерального парламента и системы его взаимоотношений с исполнительной властью. Исполнительная власть не должна существовать в отрыве от общества, представляемого парламентом. А парламент не должен быть безразличен обществу, которое не видит возможности через него выражать и согласовывать свои интересы.
Суперпрезидентская модель устарела и должна быть заменена по крайней мере на президентско-парламентскую. Правительство во главе с премьер-министром, отвечающее за все вопросы экономики, должно реально назначаться и отзываться парламентом, который будет обеспечивать согласование общественных интересов при определении общего курса и конкретных инструментов для решения проблем, стоящих перед страной. Президент, оставаясь представителем страны на международном уровне, главнокомандующим и руководителем структур, отвечающих за защиту Конституции, будет вполне способен вмешиваться в ситуацию при критичных отклонениях в части защиты прав и интересов граждан. Конечно, — и это для нас важнейшее условие — сроки пребывания у власти первых лиц должны быть безоговорочно ограничены, а возможности перекраивать законодательство по личному усмотрению — сведены к нулю.
Да, вероятность столь масштабной реформы сейчас исходя из общеизвестных реалий российского государства невысока. Реформа не была проведена даже в гораздо более благоприятных условиях 8–10 лет назад. Но речь не о вероятностях, а о необходимостях. Эта реформа именно необходима — для того, чтобы государство и страна были в состоянии преодолеть тот кризис, в котором мы уже живем, но до «девятого вала» которого еще не добрались. Поэтому не меньше, чем сама реформа, важен срок, в который она будет реализована. Мы помним, что в последние два-три года жизни СССР предпринимались лихорадочные попытки преобразовать государство — Съезд народных депутатов, введение поста президента, новый союзный договор, ограничение роли компартии. Только было уже слишком поздно.
Вовремя проведенная реформа структуры власти могла бы обеспечить стране перспективу стабильного развития по европейской модели вне зависимости от персональных изменений в Кремле, а кремлевскому клану — постепенность ухода.
Который все равно неизбежен.
Забытый страх вернулся
А вообще, конечно, удивительно. Я, еще очень не старый человек, но помню далекую эпоху, когда люди больше всего боялись именно большой войны. Даже детям было понятно, к чему это приведет. Помню, во время тихого часа в детском саду «Ивушка» (времена Рейгана и Черненко) мы рассказывали друг другу страшные истории о том, что ядерные ракеты уже запущены и уже летят к нам. И вот дожили до того, что ракеты у обывателей на футболках.
Помню еще свой шок от фильма «На следующий день», который мы с мамой поздно вечером смотрели по советскому перестроечному ТВ. Мать говорила что, мол, такого как в фильме теперь уж точно не будет.
Помню, как году в 1986-м или 1987-м бабушка однажды смертельно перепугалась, услышав по радио сирену и монотонный голос диктора «Граждане, воздушная тревога!», начала бегать по квартире и требовать чтобы я собирал вещи. Мне, школьнику, несмотря на испуг, хватило ума выглянуть в окно и увидеть, что на улицах продолжается обычная жизнь. Сходив к соседке, бабушка выяснила, что это проверка систем гражданской обороны, о которых было предупреждение в газетах. Но бабушка это газетное предупреждение пропустила. А главное, за те пять минут, пока я думал, что летят ракеты, мне было абсолютно неясно куда бежать — даже школьник-третьеклассник понимал, что бомбоубежища не спасут.
В общем, прочтите обязательно текст. Это о том, как страна бесстыдно забыла страх перед ядерной войной.
Про необходимость смены власти
Редко кто из правителей России заканчивал в здравом уме и теле (если, конечно, его раньше не успевали грохнуть). Иван Васильевич впал в беспамятство. Михаила Фёдоровича носили в креслах. Пётр Фёдорович, наоборот, сидеть уже не мог, ввиду отчаянного геморроя. Петру Алексеевичу моча ударила в голову в прямом смысле этого слова. Ленин смотрел на Луну и глупо улыбался. Сталину парализовало все члены, включая мозг и китель. Брежнев в бреду звал брадобрея. Ельцин просто устал (пить). Но нынешний, кажись, переплюнет всех. Этот в своём расстройстве таких делов натворить может, что не говно придётся разгребать, а ядерный пепел. Деятельность нынешнего в период его физического и умственного старения — один из главных аргументов в пользу постоянной и, по возможности, честной смены власти. Успеть бы только.
Про «победителей»
Еще в это время года традиционно много постов о том, как хорошо, что «мы победили в 1993-м». Вместе с дедом победили. У людей свои радости.
Не считайте, что я эту радость хочу омрачить, но вот сидите вы при дедовом преемнике, с дедовской гвардией в министрах и депутатах и при дедовской же суперпрезидентской конституции — и как-то совершенно не похожи на победителей. Настолько не похожи, что я вообще сомневаюсь, что вы хоть в чем-то и хоть кого-то можете победить даже теоретически.
О том как Путин полюбил атомную бомбу
Последние масштабные перформансы Кремля на международной арене говорят нам о том, что дорогие товарищи решили сделать и принудительно показать всем ремейк известного фильма Стэнли Кубрика, «Президент Путин, или Как я перестал бояться и полюбил атомную войну».
Рукопожатное прикрытие режима
Всё же умиляют некоторые наши либералы: покажи им пальчик — они уже и рады. Я про назначение Кириенко. Ждали-то страшного Рогозина, а тут — как бы свой, «либерал», бывший лидер фракции СПС в ГД, с ним как бы «можно иметь дело». Рукопожатный, короче. А ведь очевидно, что назначение Кириенко вполне аналогично мартовскому назначению Эллы Памфиловой главой ЦИКа. Демократическая Памфилова должна была прикрыть собой думские «выборы», а Кириенко призван прикрыть своим либеральным имиджем «выборы» президентские (патриот-имперец Рогозин в качестве куратора главного действа 2018 года смотрелся бы совсем уж неприлично, да и само действо стало бы откровенно одиозным).
Путинизм не стоит ядерной войны
Мда, выветрился из меня огонь русской радикальщины.
В 20 лет я бы, не раздумывая, подписался бы под проповедью митрополита Анастасия (Грибановского) о полезности ядерной войны или под жгучими строками Георгия Иванова (Сверкнёт над русскими снегами / Богами расщеплённый атом).
Теперь же чётко осознаю: уничтожение советчины и путинизма НЕ СТОИТ не то что ядерной войны с тотальным испепелением культуры в результате неё, но и даже обычной войны с многочисленными человеческими жертвами.
Это, конечно, не означает, что нужно быть пацифистом или тем более прокремлёвским «оборонцем». Надо заниматься просвещением, группироваться в общины единомышленников и ждать, пока естественное гниение не приведёт к более-менее мирному (малокровному: если крови не избежать, то её нужно хотя бы минимизировать) рассыпанию системы в прах. Зачем гневить мать-Природу, если она и так, рано или поздно, расправится с анти-естественным, богоборческим (сколько бы он не прикрывался «консерватизмом») режимом?
Наверно, я всё-таки больше европеец, нежели русский. Русский стиль (что ватный, что антиватный) круто завязан на психических отклонениях и прочей мерзопакостной радикальщине. Он мне чужд.
Трагикомедия ситуации
Он сказал этой черни «фас», он сказал этой черни: вот вы и есть Россия. «Завистливые люди — вы и есть Россия». Потому что когда пришли так называемые плохие либералы в начале 90-х, они накормили людей. Народ, который шел своим путем, голодал, были пустые прилавки. И тут появились плохие люди, которые привезли еду и западные машины, на которых сейчас ездят наши патриоты. Либералы сказали: вот Запад, вот рыночная экономика, вот предпринимательство. Вы теперь имеете возможность жить как хотите, сделать из своей жизни сказку, восторг и мечту, русскую, американскую — неважно. Но это же надо делать. Либералы не поняли, что они сказали преступное слово, невыигрышное политически, слово «делать». Нашему дивному населению, которое привыкло к слову «получка», не заработать, а получить, слово «делать» не нужно. Зачем делать, когда есть «получка», пусть маленькая, пусть убогая, пусть позорная, но делать ничего не нужно и думать не надо. Более того, вас еще будут называть круглые сутки лучшими, говорить, что вы флагман человечества, вы самые крупные, самые великие, а вокруг все плохие, все загибаются, особенно Америка, в которую мы, кстати, вложили опять в августе 19 миллиардов долларов патриотическим путем.
Этим бездарным людишкам нужно дать какие-то образы, понятные стае. Мне, например, не нужно говорить о величии страны, потому что я автор монографий, я ставил спектакли в разных странах мира, мне не нужно стаи, а этим нужна стая, чтобы чувствовать себя кем-то. И вот им сказали, что вы такие невероятно единые и великие, вас все боятся. Еще бы, конечно, если сбивать «Боинги», будут бояться, но это же не от уважения и не от ума большого. То есть им не просто сказали, что можете унижать талантливых, им еще сказали, что вы от этого великие. И таким образом эта часть приматов поддержала нынешний режим. Таким образом, я считаю, что мы, русские люди в России, которые хотят трудиться, любить родину, производить здесь материальные и культурные блага, мы в заложники у черни, которой дан зеленый свет.
Ей идти некуда, поэтому она готова растерзать. Потому что если бы ей было куда идти, то она бы и ушла. Когда вы не выезжали за рубеж, вы видели о страшном Западе только репортажи пропагандистского ящика, у вас нет профессии, нет языка, нет денег, нет возможностей, нет знаний о мире, у вас нет никаких вариантов, и тогда вы начинаете всю проблемность, неудовлетворенность выражать внутри страны. Окончательной команды «фас» нет только потому, что пока не пришло время. Оно придет очень скоро, потому что режим загнан в угол, он сам себя в этот угол загнал. Здесь не надо говорить только об одном человеке, не надо его демонизировать, потому что, я повторяю, это самый простой путь спасти огромное количество негодяев и преступников.
Я как человек, который часто ходит на ток-шоу, вижу, кто совершает конкретные преступления. Это конкретные редакторы, конкретные монтажеры, конкретные мелкие администраторы, конкретные ведущие. И большинство вы даже не видите, не знаете фамилий. Вот какой-нибудь полицейский скручивает бабушку в одиночном пикете с плакатом «Миру мир». Это делает лично Путин, он ему лично приказ давал? Нет. Какой-нибудь ублюдок пишет угрозу принципиальному человеку, выступающему за демократию в России. Это кто делает? Это даже не кремлевский бот, нет, это пишет конкретная ущербная скотина уже не в первом поколении. Они ненавидели свободных людей в СССР, они сидели в 90-е годы в этом же состоянии, просто им не говорили «фас», теперь им сказали «фас», плюс у них появились технические возможности опять-таки с Запада. Они ничего не могут произвести, они же западными гаджетами пользуются, чтобы ненавидеть Америку, они пользуются американскими социальными сетями. В этом и есть трагикомедия ситуации.
«У меня есть подозрение, что православно-патриотические активисты и Министерство культуры Российской Федерации толком никогда не общались с нормальной живой женщиной»
Вот так, по мнению православно-патриотических активистов и Министерства культуры Российской Федерации, выглядит соблазнительница, колдунья, специалирующаяся на приворотно-сексуальной магии. (скрины взяты из православно-патриотического мультика «Дети против волшебников»)
Джабба Хатт фиолетового оттенка, с лицом транса-сифилитика, регулярно упарывающегося ацетоном по вене, обладающий смотрящими в разные стороны угловатыми деформированными сиськами, которые, кажется, вышли из-под лёгкой руки мертвецки пьяного мастера Степаныча, выточившего этих деформированных ублюдков на заводе по производству гаек и сидений для унитазов. Что характерно, эта дикошарая хрень развешивает повсюду свои портреты (на заднем фоне на первой картинке видны).
Хочу сказать, что у православно-патриотических активистов и Министерства культуры Российской Федерации большие проблемы с пониманием того, что такое соблазнение. Также у них серьёзный конфликт с реальностью в области восприятия женщин и женского тела. Конфликты такие очень характерны для племенных социальных структур — тех самых, где всё «сакрально», повсюду «пространство мифа», и женщина, с её непонятными свойствами, вызывает дикую фрустрацию. У меня есть подозрение, что православно-патриотические активисты и Министерство культуры Российской Федерации толком никогда не общались с нормальной живой женщиной.
Оно и правильно, в принципе: их лучше всего держать подальше от женщин, только помимо этого, их нужно держать подальше и от власти, и от инструментов пропаганды, и вообще от любых денежных профессий. А то понарисуют, понимаешь, дерьма, а потом имеют наглость его показывать, ироды.
Взлом частной жизни
А вот в США вот вы не находите странным, что те самые люди, которые возмущаются взломом переписки сотрудников штаба Клинтон и говорят о злом КГБ, не возмущаются чисто полицейской спецоперацией против Трампа с публикацией его частного разговора много лет назад, в котором он в общем ничего особенного-то и не сказал, никаких государственных секретов не выдал. Ну сказал, что ему хотелось какую-то бабу, а она не дала. В России на таком жаргоне между собой половина мужчин выражается, а то и больше. А женщины между собой выражаются еще более откровенно. PS WTF! Оказывается, какие-то борцы за права человека вели незаконную запись его разговоров много лет. Это не единичный факт. Ей, правозащитники, ау! Может быть, какая-нибудь Международная амнистия выразит озабоченность? PPS Михаил Михалыч Касьянов мог бы поддержать коллегу пресс-релизом, например — о недопустимости незаконного вмешательства в частную жизнь.
Про врагов русского языка в Латвии и не только
Не удивлюсь, если в ближайшее время, после появления в Сейме законопроекта о выявлении нелояльных педагогов, начнется в очередной раз «борьба за родной русский язык» в Латвии.
И, что уж там говорить, проблема ведь и правда существует. Русский язык, действительно, теряет свои позиции — и на постсоветском пространстве, и в Восточной Европе. Пока еще он, в пределах бывшего СССР, остается лингва франка, но уже заметно, что более-менее образованная молодежь что в Ташкенте, что в Баку, что в Риге или Таллинне предпочитает ему английский.
И происходит это отнюдь не случайно. Существует вполне определенные политические силы, действия которых ведут к умалению роли русского языка. И если дела продолжатся так и дальше, то самое его присутствие в списке рабочих языков ООН станет не более, чем нелепым анахронизмом.
Но прежде, чем поименно назвать тех, кто искореняет по всему миру русское слово, следовало бы разобраться с тем, как оно — а равно и всякое другое — по всему миру укоренялось и укореняется.
Вот, например, английский. Его статус в Латвии — или Эстонии, или России, или Китае — никакие законы не охраняют и не ограничивают. Иностранный язык, один из многих. Никто не заставляет его учить — но все учат. Добровольно. И сами, и своих детей. Деньги большие готовы платить, чтобы его освоить. Нидерланды — сами, добровольно — развивают высшее образование на английском. А несменяемый президент Казахстана Назарбаев высказался за то, чтобы преподавание в казахстанских школах, в старших классах, шло исключительно на родном языке Диккенсе, Киплинга и Стивена Фрая. Не 10%, ни 20, ни 60 — 100% English.
Мы все сегодня привыкли в тому, что английский — это что-то вроде эсперанто. Но ведь так было далеко не всегда. Те, кто постарше, еще помнят, что в 70-х годах адреса при международных почтовых отправлениях указывались по-французски. Это был остаток былой культурно-языковой гегемонии Франции, в XVIII — первой половине XIX-го столетия бывшей едва ли не абсолютной. Образованный человек в те времена в принципе не мог считаться образованным, если не владел французским. А русские посланники, сидевшие в 30-40 гг. XIX века в многочисленных немецких столицах, писали своему Императору отчеты на французском. Дела — немецкие, люди — русские, а общались языком парижских салонов.
А вот в XVII веке тот, кто не мог написать «приличной строки» на латыни, почитался неучем. В свою очередь, в Римской Империи культурный человек не мог не знать греческого.
И как же все эти языки утверждались в своем высоком статусе? За счет завоеваний, насилия и принуждения? Иногда — да. Но никогда этот фактор не был решающим. Греческий завоевал господствующие позиции в интеллектуальном мире Римской Империи после того, как римляне завоевали Грецию. Латынь царила в Европе спустя сотни лет с того момента, как была уничтожена Западная Римская Империя. Русское дворянство говорило по-французски, не сталкиваясь на поле боя с французами (а вот когда в 1812 году столкнулось, вспомнило о своей, русской культуре и истории). Да и английский стал доминировать в мире не до, а после падения Британской Империи.
В чем секрет? В том, что все эти языки — каждый на своем этапе — были инструментами не самых мощных армий, а самой передовой науки, самой высокой культуры, самой развитой экономики. Именно это заставляло их учить. В том числе, как в случае с римлянами и греками, заставляло победителей учить язык побежденных.
Чтобы понять, почему английский сегодня стал главным языком мира, просто посмотрите список слов, которые мы из английского заимствуем на протяжении последней четверти века. Маркетинг, лизинг — то, что связано с экономикой и финансами. Компьютер, айфон, Интернет — то, что связано с передовыми технологиями. А что вошло из русского лексикона в английский, за то же время? Например, слово siloviki. Недавно к нему добавился vatnik. Чувствуете разницу?
Русский язык теряет свои позиции в мире, но не потому, что так наколдовали рептилоидные волшебники, которых не успели замочить кагэбэшные дети. Русский язык теряет свои позиции потому, что он перестает быть языком современной науки, высокой культуры и уж, тем паче, развитой экономики. Пока на нем говорили Достоевский, Менделеев или Сикорский — это было интересно. Сейчас, когда он стал языком диссертации Мединского и изобретателя «нооскопа» Вайно, это интересно разве узким специалистам, работающим на стыке лингвистики, криминалистики и психиатрии. Потому-то в последние годы в Европе интерес к русскому языку и русской культуре стабильно снижался, в то время как, например, интерес к китайскому — стабильно и быстро рос.
Позиции русского языка в мире начнут усиливаться тогда, когда в России будет построена современная и эффективная экономика. Когда российское образование станет качественным и престижным. Когда на русском начнут издаваться такие научные труды, которых более не будет нигде. И вот тут-то — будьте покойны! — по всему миру найдется много людей, бизнесменов, менеджеров, ученых и студентов, кто спешно начнет учить язык Пушкина и Достоевского.
И кто же в этой ситуации является врагом русского языка в Латвии? Ответ очевиден: тот, кто отдаляет вышеописанный момент. Кто поддерживает путинский режим, разоряющий Россию, выталкивающий зарубеж сотни тысяч эмигрантов. Кто поддерживает развязанную Путиным войну против Украины, отрезавшую русских в РФ от Европы — а значит, и от европейского образования, и от европейских технологий. Словом, тот, кто ради подачек из путинского посольства в Риге, горланя про любовь к «России-Матушке», на самом деле предает русский народ, поддерживая убивающую его путинскую тиранию. Ну и обслуживающие этих координируемых зоотечественников СМИ, конечно.
Большего ущерба русскому языку в Латвии, чем они, не наносит никто.
Геополитический пациент
Всё, что происходит в России, особенно сейчас, уже не раз было описано в литературе. Всё это давно никому не интересно, не вызывает ни удивления, ни рефлексий, ни, тем более, сочувственного понимания. Концентрацией исчерпанности дохнуло из имперского парника теперь — после закрытия экономического железного занавеса.
Как я уже писала, кто-то лишился всего, а кто-то оказался в «минус два ноля». Стоит ли единиц экономических потерь дурная бесконечность? Нет, конечно же не стоит. Что значит экономический железный занавес? Буквально — нет денег внутри, но нет их и снаружи. Проще говоря, даже будь среди нас «Ленин», инвестиций на революцию он уже не получит. Миру больше не нужно государство-гопник, геополитический пациент, в состоянии уже не обострения, но агонии.
Нищие добровольно вложились в свою нищету и обеспечили её на долгие годы вперёд. Вот итог не только попытки построения гражданского общества, но и путинского правления в целом.
Закрывайте балаган, жалкие комедианты. Жидкий бог смеётся над вами.
Фейковые технократы
Россия — страна особенная во многих отношениях, но, пожалуй, наиболее выпукло ее уникальность проявляется в том, насколько органичным выглядит здесь выхолащивание и искажение смыслов.
Либералами тут называют не тех, кто последовательно выступает за разделение властей и личные свободы, как было принято в среде либералов в XVIII веке, и не тех, кто отстаивает права человека и основы социального государства, как это было в конце XX века, а сторонников рыночной анархии, монополизма в экономике и пренебрежения интересами граждан, инициировавших реформы 1990-х годов.
Демократами числят не тех, кто готов подчиниться воле народа и постоянно к ней апеллирует, а тех, кто расстреливал парламент в центре Москвы в 1993-м и призывал «голосовать сердцем» в 1996-м.
Модернизацией на полном серьезе считают рекламировавшиеся под этой «торговой маркой» неуклюжие шаги политической верхушки в годы президентства Медведева, а интеграцией именуют попытку создания Евразийского союза, между странами которого появляется все больше рубежей и ограничений.
Казалось бы, масштаб извращений настолько велик, что удивляться уже ничему не приходится, но наша политическая и интеллектуальная элита не намерена останавливаться.
Относительно недавно мы узнали, что вроде бы начавшаяся смена поколений чиновников в Кремле, силовых органах и госкорпорациях символизирует ни много ни мало как приход во власть «кадровых технократов».
Существует, разумеется, некий шанс того, что новые аппаратчики окажутся удачливее своих предшественников, но даже если так оно и будет, никакого отношения к технократии это не имеет и иметь не может.
В мире более нормальном, чем наш, технократами называют «ученых или технических специалистов, наделяемых значительной властью в политике и/ или бизнесе по причине их профессиональной компетентности» (Вебстеровский энциклопедический словарь), а технократией — меритократическую форму правления, в которой принимающие решения лица отбираются с учетом профессионального естественно-научного бэкграунда.
Идеологией технократического общества выступает преклонение перед научными методами организации управленческих процессов, позволяющими переводить процесс поиска оптимальных решений из идеологической плоскости в прикладную.
Как подчеркивает, например, Г. Ньяльссон, технократы обладают мировоззрением, ориентированным скорее на решение конкретных проблем, чем на следование интересам определенных социальных слоев или групп*.
Збигнев Бжезинский указывал в свое время, что только в условиях технократического (или технетронного, как он называл его**) общества формируются предпосылки для конвергенции различных политических режимов.
Д. Макдоннелл и М. Вальбуцци называют чиновника технократом, если он на момент своего назначения никогда не занимал государственных постов как представитель политической партии, не является членом какой-либо партии и обладает признанными способностями и опытом в сфере, соответствующей кругу его новых обязанностей***.
Классическими технократическими правительствами являются такие, перед которыми стоит минимум политических задач и которые концентрируются на выводе страны из экономического или социального кризиса, например итальянский кабинет в период премьерства М. Монти, греческое правительство премьер-министра Л. Пападемоса или чешского премьера Я. Фишера.
Согласно консенсусному мнению, на протяжении многих десятилетий сохранять основные признаки технократии удавалось только Сингапуру, результаты развития которого в особой популяризации не нуждаются.
Технократические правительства преследуют прежде всего цели развития страны, поэтому часто подчеркивается, что этот термин может применяться даже к Советскому Союзу или к современному Китаю (в политбюро ЦК КПСС в середине 1980-х 89% членов, а в Президиуме ЦК КПК сейчас 84% имели или имеют инженерное и естественно-научное образование).
Отчасти этим может объясняться, что эти страны реализовывали в прошлом или реализуют в настоящее время одни из наиболее масштабных в мире проектов в сфере технического прогресса и инжиниринга.
Российское апеллирование к «технократии» выглядит даже не смешным, а издевательским. Более 70% высшего отечественного чиновничества является выходцами из силовых структур, причем силовых структур государства, которого более не существует, что само по себе много чего говорит о качествах его прежних защитников.
Поколение «наследников», которое в последнее время начинает активно внедряться во власть, почти сплошь имеет дипломы юристов и экономистов современных российских вузов — собственно, тех, профессора и преподаватели которых сплошь и рядом ловятся на плагиате и подделке своих «научных» работ.
Сложно понять, о каком «приходе технократов во власть» можно говорить, когда в современной России менее 35% выпускников инженерных и технических вузов устраиваются работать по специальности, что составляет самый низкий показатель в Европе.
Можно ли говорить о технической или естественно-научной компетентности как о факторе карьерного успеха, если новый глава администрации президента пишет и публикует «научные» сочинения о нооскопе, ни одно утверждение в которых не поддается верификации, министр образования и науки сверяет каждый шаг с патриархией, а уполномоченная по правам ребенка считает истинной давно развенчанную концепцию телегонии?
В конце концов, что бы ни говорили чиновники, уровень «технократичности» нашего общества вполне адекватно отражается самой низкой среди развитых стран долей студентов инженерных специальностей, сокращением числа цитируемых в мировых научных журналах публикаций отечественных авторов, практически полным развалом гражданского машиностроения и т.д.
Сложно спорить с тем, что по мере упрочения современного авторитарного режима способности представителей бюрократической элиты угадывать пожелания своих руководителей и пресмыкаться перед национальными лидерами стремительно развиваются и оттачиваются до совершенства.
Система исполнения поручений вышестоящего начальства становится все более формализованной, улучшается организация документооборота и контроля, возникают новые этажи в государственной иерархии, идет постоянное умножение числа функций, относящихся к компетенции аппарата.
Однако этого совершенно недостаточно для того, чтобы считать новые отряды бюрократического сообщества «технократами»: говоря о них так, мы лишь в очередной раз обманываем самих себя и формируем ложную рамку для дебатов о настоящем и будущем российского общества.
Российские «технократы» XXI века имеют лишь одну черту, которая может считаться соответствующей классическому определению технократического порядка, — они неподотчетны народу, обществу или партийным структурам.
Однако в традиционном понимании технократии этот признак выступает, безусловно, вторичным: неподотчетность правящего класса народу со времен Сен-Симона оправдывалась более высокими интеллектуальными и организационными способностями технократов по сравнению с остальным обществом****, чего, однако, о российском правящем классе нельзя сказать, даже обладая недюжинным воображением.
Более современный нам автор Д. Белл называл главной характеристикой технократического порядка «администрирование вещами и замену политики системой рациональных решений»*****, тогда как в России «администрированию» подвергаются прежде всего люди, в то время как материальная реальность остается в большинстве своем неизменной на протяжении многих десятилетий. Как, например, те места, по которым должна когда-то пройти автомобильная трасса Москва — Петербург.
Российский политический класс за последние годы стал крайне искусным в конструировании представлений и образов, практически утратив, однако, способность строить что-либо более реальное.
Вряд ли сегодня можно что-то изменить в этой сфере, но усомниться в «технократичности» наших властей и по возможности предотвратить дискредитацию очередного важного и содержательного социологического понятия можно и дóлжно. Потому что в противном случае через непродолжительное время мы будем жить в мире, в котором ни одно понятие не употребляется в отношении тех вещей и явлений, для обозначения которых оно было когда-то создано.
От «Русской Фабулы»: возможные очепятки, орфография, пунктуация и стилистика авторов сохранены в первозданном виде.
Подписывайтесь на канал Руфабулы в Telegram, чтобы оперативно получать наши новости и статьи.
